Твари - Страница 104

104

Очумевший от водки и крови, полуживой — и оттого еще более страшный — «гарант», и его кукловоды, и вся свора человекообразных пиявок, вынырнувшая Бог весть из каких мутных глубин — все они ставили на то, что этот аргумент сработает.

И он срабатывал. Срабатывал тогда, когда на улицах появились несчетные толпы нищих и армии беспризорных детей, когда под нож озверевших бандитов были брошены сначала тысячи всеми забытых соотечественников, а потом и тысячи необученных, голодных и оборванных мальчишек в солдатской форме.

Лишь бы не было войны… Да какая же еще война была нам нужна, чтобы проснуться?

И она же, эта живая — пусть даже и не осознаваемая — память сформировала в людях стойкое убеждение: как все, так и мы. «Как все — так и мы», говорила мама, когда черная полоса на тельняшке жизни все никак не сменялась белой. Конечно, для негодяев, по привычке играющих миллионами человеческих жизней, такое убеждение — как все, так и мы — как бы и на руку. Потому что в этом и покорность человеческого стада, и смирение перед лицом судьбы, и отрешенность. Но только палка эта — о двух концах. И на другом конце — спокойное, не плакатное мужество перед лицом испытаний, потому что как все, так и мы. Внутренняя готовность вынести лишения, опасность, холод и голод, потому что как все — так и мы. Невесть откуда берущееся достоинство перед лицом грозящей катастрофы, потому что как все — так и мы.

Вот как сейчас.

Он посмотрел на старую женщину, которую знал, кажется, столько же, сколько помнил себя. Во всяком случае, с того самого дня, когда впервые стоял в школьном дворе с букетиком в руках, готовясь вручить его ей, своей первой в жизни учительнице. Потом, гораздо позже, они сидели рядом и в учительской, и на педсоветах — но все равно оставалась она для него тем же, чем и была. Учительницей. Первой. Навсегда.

И сейчас несла она с собой не бирюльки-побрякушки, не сумки с драгоценным барахлом, — да и откуда было бы взяться драгоценному барахлу с побрякушками? — а единственное родное существо, оставшееся у нее на этой планете. Старого облезлого кота.

Барсик, словно прочитав мысли Сергея, вытянул голову и мяукнул.

— Ничего, брат, — улыбнулся Телешов. — Все будет нормально.

— Вы думаете, Сережа? — Женщина не поднимала головы.

— Конечно, Ольга Александровна. Уверен, со всем этим не за день, так за пару дней должны покончить.

Она покивала.

— Только вот не знаю… — Она погладила кота по голове. — В метро нас с Барсиком пустят?

— Пустят. На метро коты путешествуют без проблем.

— Ну, это другие коты… — В ее голосе звучало сомнение. — Барсюшка еще ни разу не пробовал.

— Ничего. Все будет хорошо. А что же вы без вещей?

— А какие же вещи, Сережа? — Ольга Александровна всерьез удивилась. — Нам сказали, что поселять нас будут в пансионаты, пионерские лагеря, в Колпино, Кавголово, Рощино. Там ведь все приготовили, разве нет?

«Пионерские лагеря». Господи. Откуда же в людях, после всего, что преподносила им жизнь, такая безмятежная и спокойная вера? Хотелось бы надеяться, что все приготовили, подумал он, и сказал:

— Конечно. Обо всем уже позаботились.

— Ну вот, — старушка удовлетворенно кивнула. — Денег я, конечно, с собой взяла. Ведь мало ли что…

— Это правильно. На всякий случай. Не повредит.

Человеческая река зашевелилась и начала двигаться. Было непонятно, почему и как это произошло — никаких новых команд по громкоговорящей не поступало, да и спасатели с милицией по-прежнему общались с отдельными группками людей. Однако какой-то коллективный разум — да нет, конечно же, не разум, скорее, инстинкт — решил, что пора. И люди пошли. Пошли спокойно, медленно, без суеты и толкотни. Переговариваясь негромко — и поглядывая в стороны домов, которые оставляли неведомо на какой срок. Хорошо, если не навсегда.

Старая учительница, подняв голову, посмотрела на Телешова. Слезы на ее щеках уже высохли.

— Ну вот, все и пошли. Вы идете, Сережа?

— Нет, я пока здесь побуду. На подхвате. Вдруг в домах кто-то еще остался. Проспал — ну знаете, всякое же бывает.

— Вряд ли. — Ее светлые глаза смотрели спокойно. — Вряд ли кто-то остался.

Телешов, смутившись, откашлялся в кулак и потрепал Барсика по голове.

— Дела найдутся, — сказал он. — А вам доброго пути, Ольга Александровна. Все будет хорошо. Все выправится.

Она кивнула и, медленно переставляя ноги, двинулась вместе со всеми к перекрестку.

МЧС-овские «Газели» медленно ехали по опустевшим улицам. Из громкоговорителей неслось одно и то же:

...

ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ЖИЛЬЦАМ ДОМОВ С ТРИДЦАТЬ ШЕСТОГО ПО ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ ПО УЛИЦЕ ГРАНИТНОЙ И ДОМОВ С ТРЕТЬЕГО ПО ДЕВЯТЫЙ ПО УЛИЦЕ КАЗАНСКОЙ…

Алина, стоявшая неподалеку от штаба, посмотрела на часы. Почти десять. Кому это они? Каким жильцам, если все уже вышли и вот-вот двинутся к метро?

...

…ЕСЛИ ВЫ ПО КАКИМ-ТО ПРИЧИНАМ ОСТАЛИСЬ ДОМА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ. ОТКРОЙТЕ ОКНА И ПОДАЙТЕ СИГНАЛ СПАСАТЕЛЯМ ВНИЗУ. ПОВТОРЯЕМ, ОТКРОЙТЕ ОКНА И ПОДАЙТЕ СИГНАЛ СПАСАТЕЛЯМ ВНИЗУ.

Ламанча обвела взглядом пятиэтажки, стоявшие гармошкой вдоль дороги. Ни одно окно не распахнулось. Значит ли это, что людей в домах уже нет? Она отогнала от себя назойливую мысль, уточнявшую: «живых людей».

...

…ЕСЛИ ВЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ПОДОЙТИ К ОКНУ, СООБЩИТЕ О ВАШЕМ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ ПО ТЕЛЕФОНУ…

Нет, подумала Наговицына. Если в квартирах и были одинокие старики, инвалиды, больные — соседи вряд ли оставили бы. Постучали, позвонили бы. Все-таки «хрущевский» район. За все эти годы здесь все давно перезнакомились, все друг друга знают. Как в коммуналках, только отдельных. Без очереди в туалет. Хотя и это бабушка на двое сказала. Если в квартире человек шесть обитает, то…

104