Твари - Страница 117

К оглавлению

117

— Е… — выдохнул второй стрелок.

— Ага, — мрачно подтвердил Корзун.

К ним с разных сторон уже спешили Болтянский и Кремер.

— С почином, товарищи бойцы! — Майор-убойщик похлопал Корзуна по плечу. — Справно службу несут, а, капитан?

— Правильно несут, — согласился Болтянский. — Здоровая змеюка, а, Корзун?

— Ага, — согласился тот.

— Нормальная, — поправил Кремер. — Не больше других, уже знакомых.

Болтянский повернулся к нему.

— А много довелось видеть?

Майор с безразличным видом пожал плечами.

— Да пару-тройку штук. Такие же, в общем. Не Змей-Горынычи.

Капитан сплюнул.

— Вблизи они те еще Горынычи.

— Так а вблизи их рассматривать не надо, — сказал Кремер. — Не самое здоровое занятие.

— Да. — Болтянский снова сплюнул. — Кто бы об этом Володьке Полухину рассказал. До того, как он с ними вблизи…

Кремер направился к двум молодым ментам, стоявшим поодаль. Один из них сжимал в руке свой «Макаров», который выхватил после первого же выстрела Корзуна.

— Для чего пушка? — поинтересовался майор.

— Так это… — пробормотал сержантик, вертя пистолет в руках.

— Смотри, сынок, — мягко проговорил Кремер. — Сам видишь, связно ответить не в состоянии. А почему? Потому что не только слова, но и мысли скачут, обрывками да ошметками. А в таком состоянии оружие в руке — неполезная штука. Для окружающих в особенности.

Молодой мент тупо смотрел на него.

— Спрячь, — сказал майор. — Спрячь и застегни. Кобуру застегни. И руке своей на сегодня команду дай: к разработке самородка русского Николая Федоровича Макарова ни даже прикасаться. Почему — сейчас поясню.

Кремер сделал жест рукой, подзывая к себе милиционеров, стоявших у остальных подъездов. Когда вся группа собралась, он продолжил свою речь:

— Слушай сюда, голуби. Вот тут коллеги из МЧС работу свою делали — завалили, как и положено, змеюку. А наш с вами коллега — пальцем показывать не стану, мне его перед товарищами стыдить незачем — пушку свою тут же вынул и то ли размахивать ей принялся, то ли сама она от избытка адреналина в руке у него заплясала-запрыгала.

Он обвел взглядом притихших ментов.

— Так вот это — чтобы ни в коем разе. Объясняю свою мысль. Змея ты из «макара» с такого расстояния ни за что не положишь. Ты этого змея не напугаешь даже. А вот своего брата — хоть МЧС-ника, хоть того же мента — это не то, что запросто, а почти что с гарантией. Я не насчет напугать, а насчет положить. Это ясно?

Один из милиционеров поднял руку.

— Так товарищ майор… А для чего ж они тогда сегодня?

— Кто? — ответил вопросом на вопрос Кремер. — «Макарычи» ваши?

— Ну да.

Майор покрутил головой.

— Н-да… Ты сегодня его что, в первый раз нацепил?

— Нет…

— Постоянно таскаешь?

— Так положено ж…

— Правильно положено. А таскаешь где?

Мент растерялся, потом похлопал себя по кобуре.

— Да вот тут же.

Кремер даже обрадовался.

— Ну, видишь? Ты же его из этого «вот тут же», по городу перемещаясь, не выхватываешь? По улицам родным с пушкой в руке не шествуешь? — Он обвел глазами окруживших его ментов. — А почему? Да потому, что место его — «вот тут же». При нормальных, конечно, обстоятельствах. Потому что «вот тут же» он не выстрелит, а в потной ладони зажатый — очень даже может. А чаще всего и стреляет. Такая нехитрая наука.

Майор выпрямился, заложив руки за спину.

— Но и сейчас они у вас не для антуражу. Потому как вы есть кто?

— Кто? — эхом отозвался один из молодых.

— Вы есть последняя линия обороны. В том числе — обороны самих себя. И завалить гниду ползучую можно будет, — даже нужно — но тогда, когда она по вот тем ребятам пройдет и дальше двинется. Не должна, конечно, пройти, но если все же — вот тут и ваш черед. И стрелять ты ее будешь с того же расстояния, с которого она сама тебя уже досягнуть сможет. А иначе боезапас с десяти метров пропукаешь, а потом чем ее стращать будешь, уголовным кодексом?

Кремер похлопал проштрафившегося сержантика по плечу.

— Вот такие на текущий момент ваши действия.

Где-то в темноте ухнули выстрелы. Несколько подряд. Потом еще два — позади соседнего здания.

— Пошли, родимые, — сказал Кремер. — Поползли. Пожаловали.

Он повернулся к ментам.

— Чего приклеились? А ну по местам живо!

Милиционеры разбежались по своим точкам.


Стрелки, стоявшие у первого подъезда, открыли огонь практически одновременно. Помповое ружье грохотало почти без перерыва, но и МЧС-ник с дробовиком замешкался буквально на пару секунд, перезаряжая свой двенадцатый калибр.

— Что? — крикнул кто-то.

— Три штуки, — отозвался стрелок с помповым. — Два дяди, один гаденыш. Мелкий был. Теперь его и не соберешь.

— Неплохой урожай для одной секции, — заметила Алина, стоявшая на метр ближе Сергея от места происшествия. Тот не отозвался. Она повернулась к нему.

— Сережа?

На лице Телешова явственно проступила бледность. Ламанча, поняв все без слов, вытянула руку в сторону освещенного проема подъезда.

— Твой?

Сергей кивнул. Потом полез в карман за сигаретами.

— Черт, глупость какая-то… Умом понимаю, что до сих пор были они наверняка в квартире какой-то, взаперти. На лестницу во всяком случае не попали бы. А вот… То есть, сидел я, лежал, спал, ел — в каких-то метрах от этой мрази.

Он взглянул на руку, в которой подрагивала сигарета.

— Ну вот. — Телешов поймал на себе взгляд спутницы. — Нет, Аля, это не страх. Ты же знаешь, по части страха я академик. Понимаешь, люди. Живут, едят, любят, ссорятся, телевизор смотрят — и вот это. В нескольких шагах. Причем оно уже каких-то таких же живших и любивших убить уже успело. То есть, за стеной у тебя, понимаешь? Это же нельзя. Так не должно ведь быть.

117